что является беспрецедентным для еврозоны. Financial Times ознакомилась с проектом плана, в котором чиновники объясняют: «Греция оказалась в уникально тяжелой ситуации. Именно поэтому в ее случае требуется исключительное решение».
Хотя прогноз представляется неблагоприятным, некоторые комментаторы утверждают, что у Греции еще есть надежда. Кемаль Дервиш, вице-президент по глобальной экономике в Брукингсовском институте и экс-министр экономики Турции в недавнем комментарии в FT сделал следующее предположение. Представители ЕС и ЕЦБ слишком сильно были поглощены тем, чтобы не допустить номинального дефолта Греции, вместо того чтобы сосредоточиться на долгосрочных перспективах ее роста.
«Написаны сотни статей, в том числе посвященных разработке новых финансовых инструментов и методов. Но оздоровление также зависит, причем в большей степени, от возобновления роста и создания рабочих мест, – написал Дервиш 7 июля. – Хотя необходимо продолжить разрабатывать новые финансовые инструменты и методы, настало время приложить не меньшие усилия для поддержки роста производительности и занятости… Каждый шаг в налоговой сфере и каждую статью расходов необходимо проанализировать на предмет влияния на рост». Дервиш также призвал в рамках усилий по созданию здоровой экономики провести в Греции инфраструктурные реформы с целью развития зеленых технологий, сельского хозяйства, туризма и привлечения на постоянное место жительства пенсионеров из Северной Европы.
Дервиш говорит о долгосрочных перспективах, а чиновники сосредоточились на реструктуризации греческой задолженности и предотвращении распространения финансовой заразы.
Однажды Греция так или иначе выйдет из своего нынешнего положения ученика, связанного договором со своим хозяином. Но что она будет делать, чтобы обеспечить себя? Я часто слышу в ответ: «Ничего».
«Что могут экспортировать греки?» – спрашивают критики.
В общем, я отвечаю на такие заявления, что их авторы страдают от ошибочной конкретизации: экономика даже маленькой страны – это очень сложная штука, у которой больше возможностей, чем может показать поверхностный осмотр.
Однако хорошо, что Кемаль Дервиш, вице-президент по глобальной экономике Брукингсовского института и человек, который действительно разбирается в эгейской экономике, размышляет над несколькими конкретными идеями. «Как страна – член ЕС и государство с высокими доходами, несмотря на нынешние трудности, Греция не сможет обеспечить свой рост, став центром производства простых товаров за счет низкооплачиваемой рабочей силы», – объяснил Дервиш в FT 7 июля.
Дервиш продолжает: «Высококачественный туристический сектор останется основным в будущей Греции. Он окрепнет и расширится благодаря увеличению числа культурных мероприятий, общин пенсионеров, переехавших из Северной Европы, и высококачественных медуслуг по доступной цене… Греция должна найти ниши в высокотехнологичном секторе и участвовать в его мировой структуре. Наконец, страна имеет значительный потенциал для развития ветровой и солнечной энергетики, и в долгосрочной перспективе зеленые технологии могут стать главным источником роста».
Выглядит вполне реально. По сути, Дервиш повторяет: местоположение, местоположение, местоположение. И, конечно, он прав. Шикарный архипелаг с великолепным климатом в составе Европы должен предложить немало возможностей, как только Грецию перестанут распинать на кресте евро.
Он ничего не понимает
Уже некоторое время я сетую на эллинизацию экономического дискурса, когда всех начинают равнять с Грецией. Хотя Греция с ее длинной историей финансовой безответственности, очень большим госдолгом и отсутствием собственной валюты не слишком похожа даже на другие периферийные страны Европы, не говоря уже о США.
Однако Митч Макконел, сенатор от Кентукки, недавно заявил на брифинге: «Мы уже во многом похожи на Грецию».
Ага, за тем исключением, что все у нас иначе. График на этой странице, построенный на основе данных МВФ, показывает уровень задолженности Греции и США. Если вы спросите меня, оценки МВФ для Греции слишком оптимистичны.
Плюс к этому у США есть своя валюта, а доходность 10-летних американских облигаций составляет 3,11%, в то время как греческих – 16,82%.
Во всем остальном мы похожи.
Между прочим, разве республиканцы не любят обвинять людей, порочащих Америку, в отсутствии патриотизма?