Три невзрачных коротышки-наполеончика стали основными орудиями обширного плана под названием «Прометей», призванного пресечь опасность коммунистического переворота в Греции и распространения в стране коммунистической заразы.
Бригадный генерал, глава учебного центра танковых войск Стилианос Паттакос и полковники артиллерии – Георгиос Пападопулос и Николаос Маркарезос.
Уже много лет спустя, перелистывая документы того времени, историки обнаружили горькую правду: переворот все равно свершился бы. Не конкретными полковниками, так другими. Греция, так или иначе, была обречена войти еще раз в узкий и темный туннель гражданских распрей.
К повествованию о семилетнем периоде диктатуры черных полковников в Греции можно привлечь массу свидетельств и воспоминаний, но результат получится, скорее, эмоциональным, нежели историческим. Документов об этом периоде очень мало, архивы – как греческие, так и зарубежные – только-только начинают приоткрываться.
Единого взгляда на события сорокапятилетней давности нет и, наверное, быть не может: еще живут и здравствуют герои тех далеких событий - как отрицательные, так и положительные. Да и само разделение их на отрицательных и положительных тоже весьма и весьма условно. За исключением, конечно, однозначно-вопиющих случаев. Как, к примеру, тройка уже указанных выше «наполеончиков» и известные истории их приспешников, принимавших самое непосредственное участие в истязаниях и убийствах политзаключенных.
Нельзя обойти вниманием и тот факт, что по прошествии сорока пяти лет сама оценка роли хунты в Греции далеко не однозначна. О порядке (хоть и подкрепленном танковыми жерлами), царившем в Греции диктаторов, многие вспоминают с ностальгией. Особенно сегодня, в период экономического кризиса, когда речь заходит об очередном политическом скандале, о резком скачке преступности, о незащищенности граждан не только от преступных элементов, которым, пожалуй, единственно и живется вольготно, но и от произвола самих государственных мужей, правящих от имени демократии.
Нельзя не вспомнить о том, что переворот произошел сравнительно легко. Никакого сопротивления оказано не было. Редкие граждане, оказавшиеся на афинских улицах ранним утром в пятницу 21 апреля, с недоумением наблюдали за продвижением танков по направлению к центру, к королевскому дворцу, к центральному зданию телефонной станции, к зданию радиостанции в парке Заппион. Киоски были почему-то закрыты, и около их темных кубов валялись перевязанные бечевкой пачки утренних газет. Точнее тех, которые успели выйти из типографии.
Танки путчистов у парламента Греции
К 2 часам все политическое руководство страны было арестовано. На улице Ксенократус, где находилась квартира премьер-министра страны Панайотиса Канеллопулоса, дежурили военные, не подпуская к дверям дома никого, даже корреспондентов центральных газет. Когда в квартиру Канеллопулоса вошли военные, чтобы арестовать премьер-министра, жена его до смерти перепугалась, решив, что это переодетые в военную форму коммунисты явились за скальпом ее мужа.
В 2.30 танки контролировали уже весь центр столицы, еще через четверть часа городские телефоны перестали работать, и обеспокоенные граждане, пытавшиеся дозвониться до газетных редакций, чтобы узнать, что же происходит в городе, с изумлением смотрели на враз оглохшие и онемевшие телефонные трубки.
В 3.30 стало ясно, что Афины находятся в руках военных. В дом Манолиса Глезоса, в то время руководившего левой газетой «Авги», вломились военные. Он вышел к ним в пижаме и увидел, как один из полуночных гостей вырывает с мясом телефонный провод. Манолиса Глезоса увели прямо в пижаме, не дав даже переодеться. Параллельно в своих квартирах были арестованы Андреас Папандреу и Леонидас Киркос. Одному из них суждено будет стать во главе созданной им социалистической партии ПАСОК, другому – возглавить Внутреннюю партию коммунистов (КП Есотерику, если еще кто-нибудь помнит такое название).
В 5.30 утра полковники уже поднимались на крыльцо летнего королевского дворца в Татое, где отдыхала королевская семья. Они потребовали от 27-летнего тогда короля Константина Второго признать хунту. Константин пошел на компромисс, вопреки совету уже арестованного Панайотиса Канеллопулоса. Полковники не застали короля врасплох. Он не спал уже с половины третьего утра, когда его разбудил тревожный звонок адмирала в отставке Афанасия Спанидиса, звонившего ему с морской базы, раположенной на Саламине. Он просил короля отдать приказ о вызове военной эскадры с Крита для того, чтобы подавить военный переворот и вернуть в парламент законное правительство. Следом раздался звонок министра общественного порядка Георгиоса Раллиса. Он звонил из полицейского участка в Маруси и также настаивал на том, чтобы срочно вызвать из провинции военно-воздушные силы, то есть те военные части, на которые не распространялось влияние затеявших переворот полковников.
Почему король послушался Спироса Маркезиниса, главу консервативной партии, и пошел на сотрудничество с хунтой, трудно сказать. Наверное Константин решил, что таким образом он из двух зол выбирает меньшее. Говорят даже, что в то историческое утро король обратился к диктаторам со следующими словами: «Я уверен в том, что вы сделали это для того, чтобы спасти страну». Пятью днями позже, 26 апреля, в своей речи в честь нового режима Константин пошел еще дальше, заявив в числе прочего: «Я уверен, что с Божьей помощью, при моей поддержке и поддержке всего народа в самом скором будущем вами будет создано государство справедливости, поистине здоровое демократическое государство».
В первый же день создания «государства справедливости» были арестованы около 10 тысяч человек, которых поместили на ипподроме в Палео Фалиро. А еще через некоторое время, на баржах военно-морского флота нового «здорового демократического государства», в ссыльные лагеря на острова Ярос и Лерос, вновь «гостеприимно» распахнувшие свои ворота, были перевезены более 7,5 тысяч человек.
Золотой феникс, символ греческой хунты
Золотая птица Феникс, ставшая эмблемой хунты черных полковников, известная впоследствии, как «птичка», возродилась из пепла. Открылись ворота заброшенных со времени зачисток Гражданской войны концентрационных лагерей, принявших новых постояльцев, герметически захлопнулись прогрессивные рты, закрылись отдававшие центризмом (не говоря уже о левизне) газеты.
Сразу же появились и первые убитые. Самой первой, 21 апреля, была убита молодая афинянка Мария Калавра, отказавшаяся подчиниться приказу военного. Еще через четыре дня служители «государства справедливости» прямо на ипподроме убили Панайотиса Элиса, ставшего в историографии первым жертвенным «агнцем» нового режима. О Панайотисе Элисе почти не сохранилось сведений. Известно только, что родился он в год Малоазиатской катастрофы, в 1922 году, в Комотини, воевал, был в плену и сослан на каторгу сначала в Болгарию, а затем в Сербию. Когда же он после освобождения вернулся в Грецию, благодарная родина сослала его, как коммуниста, в почетную ссылку на остров Макронисос. Не подозревая еще о том, что в Грецию вернулась златокрылая пташка Феникс, Элис неосторожно заявил протест по поводу своего насильственного задержания. Один из «птенцов» Феникса, вооруженный страж нового порядка, ударил его прикладом по голове, убив на месте.
Птица Феникс могла уложить одним ударом когтистой лапы, а могла и одолжить часть своего золотого блеска. Очень многих этот блеск ослепил, и среди них, к сожалению, достаточно деятелей культуры, которые не только пережили черных полковников, но и дожили во славе и народной любви до глубокой старости. Некоторые из них продолжают здравствовать и по сей день, и пользоваться популярностью.
Так, в праздничном концерте, посвященном годовщине «апрельской революции», как хунта сама себя нарекла, организованном 28 апреля 1968 года на Панафинейском стадионе, приняли участие многие знаменитые тогда и впоследствии артисты. В числе дирижировавших оркестром радиовещания был, к примеру, Йоргос Кацарос, для диктаторов пели Маринелла, Рена Влахопулу и Григорис Битикотис, нареченный тогда же «сэр Бити», Вики Мосхолью, Джени Вану, Йоргос Замбетас, веселые скетчи исполняли любимые актеры греческого кино – Динос Илиопулос, Костас Вуцас, Яннис Воязис и другие.
О необходимости «культурной революции», вдохновленной «апрельской революцией», много писал и говорил Константинос Плеврис, идеолог режима Золотого феникса, и ныне исполняющий обязанности теоретика и идеолога Народного православного фронта, то есть, партии ЛАОС Йоргоса Карадзафериса. И именно здесь хотелось бы повторить то, о чем уже было сказано вначале. О том, что произошло в действительности в темный период, начавшийся 21 апреля 1967 года и закончившийся бесславно.
24 июля 1974 года, с прибытием в Афины из Парижа призванного спасать нацию Константиноса Караманлиса, достоверной информации очень и очень мало.. Да и как ей быть? Если Константинос Мицотакис продолжает считаться «Мафусаилом» греческой политики, если бывший король Константин не только приезжает в Грецию, как в свою вотчину, но и продает с аукционов ее сокровища, если любимый бард Золотого феникса «сэр Бити» чествуется едва ли не больше, чем гонимый хунтой Микис Теодоракис? Интереснейшее свидетельство привел год назад главный редактор газеты «Вима» Ставрос Психарис в своей статье «Дыра».
Несколько лет назад, в бытность еще президента страны Костиса Стефанопулоса, Грецию посетил бывший король Константин Второй. Костис Стефанопулос дал свое согласие на то, чтобы Константин посетил президентский дворец, где он когда-то жил сначала наследником своего отца, короля Павла, а затем – как король Греции. Войдя в кабинет президента, бывший король вздохнул: это помещение было когда-то и его кабинетом, до того самого дня, когда он вынужден был покинуть страну после неудачной попытки свержения диктаторского режима.
Вся королевская рать. Король Эллады Константинос ΙΙ / Крайний слева Г. Пападопулос
Затем взгляд Константина остановился на какой-то точке в стене кабинета. «Я бы хотел взглянуть, есть ли там еще дыра», - воскликнул бывший король и, поймав ответный удивленный взгляд президента, поспешил объяснить, что дыра в стене вела к дворцовой системе прослушивания и магнитозаписи. Записываться дворцовые разговоры начали после июльских событий 1965 года, закончившихся отступничеством некоторых видных членов правящей партии Союза центра, в том числе и Константиноса Мицотакиса.
Никаких магнитозаписей, само собой разумеется, в дыре не обнаружили, как ни искали. О чем это говорит? О том, что кто-то, знавший об их существовании, поспешил избавиться от опасных свидетельств. Поистине дыра в президентском дворце могла бы пролить много света на черные дыры современной греческой истории.
